Л 79 т.7,кн.1 Лосев, Алексей Федорович (1893 - 1988) История античной эстетики [Текст] / А. Ф. Лосев. - Москва : Искусство, 1963 - 1994. - 22 см. [T. 7] : Последние века, кн. 1. - 1988. - 413, [1] с. - Библиогр. в подстроч. примеч. - Содерж. ч.: Ранний Римский неоплатонизм ; Сирийский неоплатонизм ; Пергамский неоплатонизм. -
Анотація: Настоящий том «Истории античной эстетики» является седьмым томом всего нашего издания, выходящего более двадцати лёт . Как и шестой том, настоящий, седьмой том охватывает огромный этап античной мысли, который связан с поздним эллинизмом или, иначе, эллинистически-римским периодом, и весь посвящен последней четырехвековой античной философской школе, неоплатонизму. Основателю неоплатонизма в III в. Плотину уже было отведено у нас специальное исследование в VI томе, где нашли место социально-политическая основа неоплатонизма, его историко-философская и теоретическая характеристики. В данном VII томе мы заняты учениками и продолжателями- Плотина — Амелием и Порфирием, относящимися, как и их учитель, к так называемой римской" школе неоплатонизма. Но самое главное, VII том включает в себя ещё несколько типов неоплатонизма — сирийский (Ямвлих и Феодор), пергамский, (Юлиан и Саллюстий), афинский (Плутарх Афинский, Сириан, Прокл, Дамаский, - ни философия, ни тем более эстетика которых никогда не были предметом рассмотрения в нашей науке. Автор занимался историей античной эстетики еще в 20-е годы. Многотомное издание «Истории античной эстетики» было задумано им в 1934 году. К 1941 году был окончен I том и приступили к производственной работе. Однако война надолго отсрочила появление в печати этого первого тома. Только в 1963 году он наконец увидел свет, правда, в совершенно переработанном и разросшемся виде. Таким образом, предлагаемые теперь читателю семь томов «Истории античной эстетики» являются результатом по меньшей мере целого полстолетия. В этом кратком предисловии мы хотели бы еще напомнить читателю о марксистско-ленинской методологии, проводившейся нами в предыдущих шести томах «Истории .античной эстетики». Эта же методология неуклонно проводится нами и в настоящем, седьмом томе. Напомнить об этом важно потому, что те направления неоплатонизма, которые подвергаются здесь анализу, изобилуют диалектическими, мифологическими и вообще логическими тонкостями, способными отвлечь читателя от нашей основной социально-исторической методологии. Читателю необходимо помнить здесь хотя бы следующие существенные черты нашей методологии. Прежде всего, самое начало нашего исследования посвящено не чему иному, как марксистско-ленинскому пониманию античной культуры (ИАЭ I 33—50) с разделением всей истории античной эстетики на периоды первобытнообщинной формации, ранней рабовладельческой и развитой рабовладельческой формации, включая также и более дробные исторические периоды античного рабовладения (96—135). Начальная стадия всей античной эстетики, еще пока что чисто интуитивная и дорефлективная, а именно Гомер, была подана у нас в первую очередь социально-исторически (237—238). Период античной эстетики, именуемый обычно периодом ранней классики, охарактеризован у нас в первую очередь в связи со стадией раннего рабовладения (255—264, 549). Переход от ранней классики к зрелой классике мы понимаем в основном только в связи с расцветом и падением классического рабовладельческого полиса (II 5—9, 670— 677). С этой социально-исторической точки зрения был охарактеризован у нас и весь Платон (III 183—197, 219—234, 394—406). Вместо обычного, слишком спиритуалистического понимания Платона мы предприняли специальное и достаточно подробное исследование всех материально-телесных Элементов эстетики Платона, делающих его действительно языческим, а не христианским философом (318—337), причем — и это тоже вразрез с обычными общими фразами о социально-исторической сущности Платона — мы нашли у него целых шесть разнородных социально-экономических тенденций, весьма далеких от окончательного единства (223—224). Оригинальность социально-политической позиции Аристотеля обследуется, у нас тоже в специальном виде, отнюдь не случайно и отнюдь не в виде общих фраз (IV 581,—584,,638—653, 733—745). Что касается огромного эллинистического периода античной эстетики, то мы весьма внимательно изучали его в связи с новой стадией рабовладения, а именно с его широко разросшимися размерами и тоже с учетом отдельных социально-исторических моментов всего этого периода (V 7—52), Наконец, последний большой период античной эстетики, а именно неоплатонизм, который обычно трактуется чересчур абстрактно и совершенно вне всякой связи с тогдашним периодом социального развития, дается нами в связи с картиной последнего периода античного рабовладения, а именно в связи с тогдашней нараставшей феодализацией римского общества. Мы подробно выясняем и возросший у неоплатоников интерес к стародавней мифологии, открытую реакционную борьбу за восстановление древних форм мысли и, главное, необычайно тонкую диалектику, выдвигаемую нами в неоплатонизме наперекор опять-таки глубоко укоренившимся либерально-буржуазным преувеличениям фантастически-магических интересов у античных неоплатоников. И эта связь неоплатонизма с погибавшей в те времена античностью, а именно с разными формами феодализации рабовладения, с подробным перечислением и характеристикой этих форм, заставила нас ради, изучения неоплатонической оригинальности сопоставить неоплатоническую эстетику со всеми предшествующими ступенями социально-исторического развития (VI 147—176). Поскольку настоящий, седьмой том нашей «Истории античной эстетики» построен на материалах позднего неоплатонизма, мы вправе категорически требовать от читателя самого подробного учета всех указанных систематических усилий изучать социально-исторические связи античной эстетики решительно на всех этапах ее развития. Кто не захочет этого делать, тому, очевидно, можно порекомендовать только одно, а именно: отложить в сторону этот наш том и не вникать во все детали нашего исследования, которые без их социально-исторического обоснования повисают в воздухе и становятся набором ни для чего не пригодных и уже давно ушедших в прошлое, а к тому же очень трудных для изучения материалов. Тем, кто интересуется нашим социально-историческим анализом античной философии, можно порекомендовать то наше рассуждение о связи античной философии с рабовладением, которое мы развивали в специальном интервью в «Вопросах философии» (1984, № 1, 144—149), а также в статье «История философии как школа мысли» («Коммунист», 1981, № 11, 56—59). О материально-телесной интуиции, лежащей в основе античной культуры, трактует наша лекция, напечатанная под названием «Двенадцать тезисов об античной культуре» («Студенческий меридиан», 1983, № 9, 13—14; № 10, 14—16). Скачать содержание Утримувачі документа: Дом А. Ф. Лосева Примірників всього: 5 ХР (2), Музей (1), Абонемент (2) Свободны: ХР (2), Музей (1), Абонемент (2) |